«Очаровательный безобидный криминал», – Артём Осипов о главной роли Скапена
26 августа «Сатирикон» сыграл премьеру «Плутни Скапена». Комедию Мольера представил Константин Райкин, заглавную роль в очередь играют Алексей Бардуков и Артём Осипов. Разговариваем с Артёмом о репетициях, Мольере и реактивных спектаклях «Сатирикона».
Артём Осипов:
На мой взгляд, Мольер относится к числу сложных для сегодняшнего дня авторов. В том смысле, что такой яркий площадной театр сейчас труден и для актёров и для режиссёров. Непонятно, что с ним делать. Это бывает поставлено довольно глупо, простовато, несовременно и, соответственно, зритель не воспринимает Мольера. Либо режиссеры, решая его комедии, грешат заумью, усложнениями, и тогда это тоже не находит отклика. Короче, очень мало сегодня хорошо и точно поставленных Мольеров. А вот что такое хорошо и точно – вопрос открытый. Мы и пытались этот ответ нащупать. Площадной театр – он интерактивный в каком-то смысле. То есть он должен быть очень злободневным, насущным, очень конкретным, очень учитывающим зрительские реакции.
Чем интересен Скапен? Своей предпримчивостью. Своей находчивостью. Не люблю это сравнение, но каким-то актёрским лицедейским началом, как мы думаем. Пьеса дает нам право так размышлять. Ну и просто действенной натурой, активной позицией в жизни.
– Вы играете с Алексеем Бардуковым в очередь и делаете двух отличных друг от друга Скапенов?
– В тех рамках, в которых мы существуем, мы сводим нашу роль к одинаковому рисунку. К моему сожалению. Я считаю, что всегда очень важно личное актёрское начало, и я делал бы больше разницы в наших ролях. Какие-то вещи, которые придумывает Лёха, которые убеждают Константина Аркадьевича и Лёхе органичны, мне категорически не идут. Могу я это надеть на себя, понять эту конструкцию и сделать её? Да, могу. Будет ли мне это удобно? Иногда да, иногда нет. И то же самое в обратную сторону. А я люблю как зритель, когда за персонажем вижу артиста. Но здесь дело объективно в проблеме двух составов. Мы не можем существовать в очень разном рисунке, в разных мизансценах, хотя иногда этого очень хочется. Просто потому, что это неудобно службам, цехам, свету.
– Репетиции проходили радостно, с шутками и весельем. Спектакль получился таким же?
– Я понимаю, что он для зрителя таким должен быть. Для нас это пахота. Это очень сложная роль: физически и профессионально. Вот там есть сцена, которая в репетициях упорно не получалась. В ходе её Скапен в соседние две секунды должен убедительно играть нескольких разных людей. Это очень непросто по актёрски. А как понять, что это получается? Есть такие простые штуки: если это убедительно, если это попадание, здесь сомнений никаких нет. А если есть сомнения, значит, есть процент недобора.
– В работе над ролью вы опирались на какие-то известные образы мировой культуры или жизни?
– Есть такой очень действенный репетиционный способ – «как бы эту роль сыграл кто-то». Я люблю внутри себя такую домашнюю работу проводить, и со студентами мы иногда так занимаемся. Этот метод, во-первых, дает тебе отстранение важное и правильное. А потом, ты же берёшь всегда какой-то хороший пример, какого-то мастеровитого, яркого, интересного артиста.
Вот если говорить о Скапене, то из множества конкретных красок, нюансов, находок, здесь где-то и Остап Бендер должен присутствовать в исполнении Миронова ли, Юрского ли. При этом он, наверное, более брутальным каким-то должен быть, чем Остап в нашем постсоветском информационном поле.
– Потому что он с криминалом?
– Ну, это мы придумали, потому что есть у Мольера зацепка, за которую мы ухватились и стали раскручивать. А вот кто он там в криминальном мире? Он же очень разный, этот мир. Скапен – он какой-то шулер, ловкач. Он, безусловно, не убийца, не террорист. Вот если бы существовал такой безобидный криминал. Очаровательный, безобидный криминал. Это тогда бы и был криминал Скапена. А вообще, этот архетип, этот персонаж, эта маска Скапена существует в поле нашей жизни как яркая манкая фигура.
Играть это сложно просто физически, потому что такой у нас театр – быстрый, реактивный. И потому что это главная роль, которая тащит и сюжет, и спектакль, и зрительское внимание. Но у меня каждый спектакль такой. У нас в театре других не бывает. В «Плутнях» - то я хоть где-то могу воды попить. А, например, в «Лондон Шоу» я три часа не ухожу со сцены. В «Чайке» ухожу, и роль меньше, но сама «Чайка» – громоздкая, почти пятичасовая. Да и те спектакли, которые ушли из репертуара, были «легче помереть». Всегда те же скорости и те же десятикиллограмовые жаркие костюмы. В «Сатириконе» других спектаклей просто не бывает.
Текст Екатерина Купреева
