Смерть Тодеро
У "Сатирикона" - премьера, у Райкина - бенефис
Константин Райкин и Роберт Стуруа совершенно случайно встретились во Флоренции и договорились о постановке какой-нибудь пьесы Гольдони. Затем появилось и название - "Синьор Тодеро - брюзга". Во время репетиций спектакль переименовали в "Синьор Тодеро - хозяин". Заглавную роль сыграл сам Константин Райкин.
Как следует из названия, речь здесь идет о хозяине-брюзге: властный и вздорный старик держит в кулаке весь дом, сын и невестка не смеют и пикнуть. Внучку синьор Тодеро собирается выдать замуж за сына своего приказчика, приданое намерен присвоить, но старика, как и положено в комедии нравов, ловко обманывают. Приказчик женится на служанке, внучку берет за себя блестящий кавалер, под занавес следуют сентенция и шутка, в доме Тодеро воцаряется мир. Ничего особенного из этой пьесы не сделаешь, но роли здесь есть, а режиссеру она дает возможность поиграть в стиль.
Роберт Стуруа поставил вполне актерский спектакль и всласть позабавился стилизованной, игрушечной Венецией ХVIII века, аффектированной актерской игрой и собственным взглядом на всю эту веселую кутерьму - чуть насмешливым и отстраненным. Он ставил заведомо кассовый спектакль, педалируя все, что любит сегодняшний зритель (немного преувеличенная актерская игра, заявленная в лоб тема спектакля, открытый комизм), и вместе с тем создавал вполне эстетскую постановку. Здесь есть и окутывающая хрупкий, выдержанный в духе рококо интерьер ностальгическая дымка, и грубоватые буффонные сценки, и жеманно страдающие влюбленные. Кашляющий и шипящий Тодеро волочет огромный сундук: кажется, что он набит сокровищами, а на самом деле в нем игрушка - вырезанный из картона дворец дожей, залив, крохотные гондольеры. Спектакль Стуруа оказывается такой же обманкой.
Это изящная рефлексия на тему постановок Гольдони, работа большой театральной культуры, никого не цитирующая, но многим обязанная духу предыдущих, классических постановок пьес этого автора. Вместе с тем Стуруа выпустил спектакль, абсолютно понятный любителям антреприз - здесь есть вполне коммерческие броскость и простота. Замысел удачен, но для того, чтобы он вполне удался, артисты должны очень хорошо играть. На спектакле, который довелось посмотреть рецензенту, с этим было неладно.
Ясен режиссерский рисунок, видно, что артист мог бы сделать с ролью, - иди все как надо, спектакль заиграл бы весельем и стремительно понесся к финалу. А он спотыкался на каждой сцене: исполнители работали ровно, но "Тодеро" был неподвижен и тяжеловесен.
Каждому из них Стуруа придумал маску: сын Тодеро Пеллегрин (Юрий Лахтин) стал олицетворением улыбчивого безволия, его жена Марколина (Марина Иванова) домашней курочкой-хлопотушкой. Влюбленные (Занетта - Наталия Рыжих, Николетто - Сергей Климов) должны казаться пародией на пасторальных пастушка и пастушку, прохвост управляющий (Дезидерио - Алексей Якубов) стал клоуном, но спектакль приходилось додумывать, нерва в нем не было. Для "Сатирикона" это совершенно необычно: в репертуаре театра есть разные, в том числе и неудачные постановки, но все они стремительны, динамичны, эмоционально заразительны.
Константин Райкин по обыкновению был замечателен. Здесь он превратился в развалину, усилием воли воскрешающий себя труп. Его Тодеро цыкает зубом и шипит, наслаждается каждым достигшим цели движением, победоносно сражается с пораженной тиком правой рукой и борется с домашними словно наделенный даром стратегического предвидения и чувством местности полководец. У него извращенная логика, зато мозги абсолютно ясные и характер тверд как скала. То, что он может ковылять по дому, уже является триумфом воли, а испепеляющий сына и невестку энергетический заряд кажется нематериальным, мистическим явлением. Сражаясь за власть, Тодеро борется за жизнь - время от времени он обмирает, впадает в ступор и начинает двигаться и ругаться лишь в ответ на своеволие окружающих. Он уже не вполне с живыми венецианцами, но все время возвращается из могилы. Когда домашним удается его обмануть, Тодеро ложится и затихает - на сей раз, видимо, навсегда.
Роберт Стуруа закончил спектакль неясной, печальной нотой. Иди он как надо, впечатление было бы сильным - а так осталось ощущение недоговоренности. День назад "Тодеро" казался бенефисом Райкина, к следующему представлению может выглядеть совсем по-другому: театр - живое искусство, и у этой истории открытый финал.
