Деньги, их хозяева и жертвы
В «Сатириконе» сыграли комедию Островского о беззаветной любви к кошельку
Константин Райкин представил публике классическую комедию «Не было ни гроша, да вдруг алтын» под динамичным названием – «Деньги» (благо, рядом в афише уже есть кассовая комедия Рэя Куни «Смешные деньги»). Узнаваемые приметы дня в постановке «Сатирикона» настойчиво лезут в глаза: рыжая униформа путевой обходчицы, глянцевый Forbes, малиновый пиджак, милицейская фуражка, звонки мобильных телефонов, грохот поездов. Воланд мог бы констатировать, что столичные нравы за полтора века не сильно изменились, а вот самоцветный язык, на котором изъясняются герои, радует слух своей ушедшей из нашего быта красочностью.
Свою пьесу «Не было ни гроша, да вдруг алтын» Александр Островский писал в 1872 году, в тяжелую и смутную пору. В ту пору плодовитый автор вдруг почувствовал, что перестал понимать современную жизнь, жаловался друзьям, что надо уходить из драматургии… Но новая семья, дети, недавно купленное имение Щелыково, ставшее любимой летней резиденцией… Для новой пьесы выбрал классический сюжет о молодых возлюбленных, которым мешает соединиться скупой опекун (многолетний переводчик всей классической мировой драматургии Островский прекрасно умел пользоваться проверенными фабульными лекалами и образами-масками). Главный персонаж пьесы – отставной чиновник Михей Михеич Крутицкий, – брат-близнец Гобсека морит голодом себя, жену и племянницу, ходит в обносках, живет у мусорной свалки, а сам в буквальном смысле сидит на золоте и драгоценностях, и носит у сердца кредитные билеты… Первая ремарка пьесы гласила: «Действие происходит лет 30 назад, на самом краю Москвы». Населил свой «самый край Москвы» разрезвившийся драматург (и всегда любивший щегольнуть редкими фамилиями) персонажами с именами вовсе несуразными и небывалыми: тут тебе и Тигрий Львович, и Истукарий Лупыч, и Фетинья Мироновна… Точно драматург уже примеривал сказочные имена-прозвища для своих будущих героев «Снегурочки».
Константин Райкин точно почувствовал эту небытовую природу пьесы «бытовика» Островского и дал своему спектаклю подзаголовок: «криминальная сказка». А чтобы долго не разъяснять зрителю в программке, что такое «грош» и что такое «алтын», назвал постановку кратко и энергично – «Деньги».
Сценограф Дмитрий Разумов выстроил на сцене «Сатирикона» очень правдоподобную и узнаваемую московскую окраину в натуральную величину. С железными гаражами, разрисованными разнообразными надписями. Со шлагбаумом, за которым с грохотом, заставляющим дрожать стекла, носятся поезда. С ржавыми контейнерами, превращенными в нищие домики. С мусорными баками, из которых сомнительный сор разлетается по всей сцене. С уличным ящиком-прилавком, за которым Истукарий Лупыч Епишкин (Алексей Якубов) – уважаемый местный пахан и содержатель притона, – торгует яблоками и переругивается с местным участковым. На крыше гаража загорает его томная дочка Лариса (Анна Селедец), дразня и соблазняя соседского недоросля Елесю (Георгий Лежава), сына вспыльчивой путевой обходчицы Домны Евстигнеевны Мигачевой (Эльвира Кекеева).
Ссорятся, объясняются, разбегаются и вновь тянутся друг к другу бедная Настя (Глафира Тарханова) и ее запутавшийся в долгах бедный ухажер Баклушин (Один Ланд Байрон). Тетка Анна Тихоновна объясняет Насте, что такое бедность лютая да безысходная, из которой девушке только два выхода – в петлю или на содержание… А местный Кощей – Крутицкий (Денис Суханов) хвастается добытой для племянницы бумагой с печатями, с которой она может просить милостыню на законных основаниях...
Среди этого человеческого бурления Константин Райкин еще и запустил бродячих музыкантов (они же местная воровская шайка), сопровождающих действие разнообразными песнями-комментариями: «Всюду деньги, деньги, деньги; Всюду деньги, господа»). И щенячья азартная радость вчерашних студентов от самого факта пребывания на сцене, – добавляет обаяния этой «криминальной сказке», где все ужасы и горести нежных, да и очерствелых сердец просто по условию жанра закончатся хеппи-эндом. Пусть одним из главных условий счастья и станет труп повесившегося старика-ростовщика, не выдержавшего мук жадности.
В спектакле много всего остроумно придумано, и, как обычно в «Сатириконе», подано броско, громко, сыграно с эстрадной яркостью и нажимом, за которых театр не упрекал только ленивый критик. И все же жалко, что явный перебор и в средствах, и в деталях не был убран и притушен каким-нибудь дружеским редакторски-режиссерским участием. «Деньги» – спектакль, который бы только выиграл от жесткого прореживания, от строгого отбора, когда из вываленного вороха деталей и подробностей и в постановке в целом и каждой роли остались бы только необходимые и работающие на главную мысль. Чтобы яснее и рельефнее выступил прописанный драматургом и уловленный постановщиком контраст легкой – сказочной и сказовой – интонации с кровавой изнанкой всем нам знакомой реальности. Момент, когда добродушный лавочник вдруг показывает свою волчью сущность. Момент, когда добродушные соседки, вдруг позавидовав своей несчастной товарке, озлобленно вырывают стул прямо из-под ее гостя, сдирают с плеч одолженный платок: мол, самим надо. Момент, когда Крутицкий вдруг осознает, что никогда и ничего хорошего от своих денег не получал.
Все эти моменты прорыва к реальной человеческой тоске, реальному страху, реальному горю дорогого стоят. В сущности, именно ради этих минут и была написана пьеса.
