«Елизавета Бам» в «Сатириконе»: абсурдизм в квадрате
Константин Райкин, предваряя предпремьерный показ, в шутку сообщил, что отныне не имеет к происходящему на сцене никакого отношения
«Елизавета Бам» на сцене – демонстрация не только хармсовского абсурда, но и образов, актёрских возможностей. Пьеса была написана 95 лет назад, но Пётр Николаевич и Иван Иванович, приходящие разбираться в истории с убийством, – пародия на современных полицейских и следователей. Увешанная странными одеждами и орденами чудаковатая старуха-экстравертка в исполнении Ярослава Медведева и вовсе выдаёт блестящие актёрские соло. Спектакль собственно и соткан из сольных партий актёров.
Чем хорош Хармс для режиссёра? Он избавляет от обязанности выложить зрителю на блюдечке готовый связный и внятный сюжет и развязывает творческое эго. Но само это эго обязывает создателя попасть в полутона, которые считываются подсознанием, нащупать гармонию, в которой публика будет пребывать. Нельзя сказать, что в этом он однозначно преуспел. Хотя, пожалуй, фраза, написанная мелом на двери подъезда – «Простите пожалуйсто я чужой», – как раз и является рефреном всего действа.
Режиссёр говорит, что, обратившись к истории жизни земляка Хармса (они оба из Питера), понял, что чудил тот от безграничного чувства несвободы, которое давило на писателя-абсурдиста со всех сторон – от хмурого балтийского неба до душного НКВД. Хочется верить, что у поколения Гоши Мнацаканова останется возможность не только чудить, но и не чудить.
16 июня. Москва, сцена Центра имени Мейерхольда
