Моя прекрасная хрень
Анна ЧУЖКОВА
В «Сатириконе» вышли две абсолютно хулиганские премьеры: «Лондон Шоу» в режиссуре Константина Райкина и фолк-клоунада «Закликухи» Светланы Свирко на Малой сцене.
Кто такие закликухи? Звучит как что-то исконно русское. Догадаться, что постановка с таким названием будет шумной и яркой, нетрудно. К тому же дело происходит в «Сатириконе». Отправляться на спектакль можно в твердой уверенности — попадешь на разухабистое скоморошье действо. Вот только кто же такие закликухи?
В словаре под этим именем значатся ведьмы и знахарки. В сатириконовской премьере это три простые русские бабы, которые, кажется, и сами до чертиков боятся всякой мистики. Присели на лавку, забыв про домашние дела, и разговорились. Впрочем, кое-что накликать им удается легко — веселье и смех в зрительном зале.
Основу спектакля составили народные песни, частушки и небылицы, малоизвестные широкому читателю. А сколько примет знают эти девицы! Не подметай после захода солнца — счастье заметешь, перестилать постель в выходные и того страшнее, а стирать нельзя ни в дождь, ни в Новый год, ни на Страстную пятницу. Вот и лузгают они семечки, сплетничают про баб из соседнего села, а порой и про зрителей, забросив домашние дела, позабыв про тут же развешанные пестрые домотканые половики, которые по мужнину указу надо вытрясти. Нехитрую сценографию дополняют три двойника болтуний — укутанные в павлопосадские платки пугала.
Костюмы самих закликух не вполне этнографические — скорее, созданы по мотивам русского платья. Зато рассказы — самые что ни на есть народные. В спектакль вошли фольклорные материалы, собранные Владимиром Далем и Александром Афанасьевым, в том числе знаменитые заветные сказки — срамные сюжеты, приправленные крепким словцом. А куда без этого, по выражению Достоевского, «самому сквернословному народу в целом мире»? Между прочим, такие непристойности на Руси выполняли роль воспитательную — в деревнях их обычно рассказывали мальчишкам пубертатного возраста. На театре все это милое непотребство только смешит и удивляет зрителей, а матерные слова деликатно замолчали — на том спасибо. Закликухи травят «анекдоты из семейной жизни времен царя Гороха» наперебой, выкрикивая, подпевая себе и обыгрывая рассказы.
Все три героини — абсолютно разные, тем интереснее наблюдать за их взаимодействием. Девка в белом (Евгения Абрамова) — тоненькая, прозрачная, с детскими повадками и нелепой пластикой. То язык высунет, то к зрителям на коленки залезет. Баба в красном (Полина Шанина) — жеманная кокетка, за пазухой у нее всегда припрятана конфетка. Рядом с легкомысленными подругами третья, старшая закликуха, в кике и темном платье (Полина Райкина) — самая деловитая и строгая: бровью поведет, зыркнет — зал утихнет. Но общий язык суеверные и богобоязненные бабы находят легко. Водят хороводы, дерутся и напиваются, в голос ревут и хохочут. Вот как, оказывается, выглядит «фолк-клоунада».
На Большой сцене «Сатирикона» тем временем дебютировала другая постановка — «Лондон Шоу» по пьесе «Пигмалион». Шоу тут — имя автора, а не жанр. Особенно зрелищной премьеру не назовешь. С обилием спецэффектов «Ромео и Джульетты», предыдущего спектакля Константина Райкина, нынешнему не тягаться. Скорее, это вновь клоунада, но теперь с британским акцентом.
Как писал Шоу, произношение в английском языке настолько трудное, что ни один житель туманного Альбиона не откроет рта без того, чтобы не вызвать к себе презрения у другого. Бродяжка-цветочница Элиза (Альбина Юсупова) со своим говорком и прононсом «простуженной лягушки» вызывает у профессора фонетики Хиггинса (Артем Осипов) еще и любопытство. Этот сюжет большинству зрителей хорошо знаком: профессор на спор берется превратить пугало в настоящую леди.«Лондон Шоу» играют два состава — все поколения труппы «Сатирикона» и студенты курса Константина Райкина в Школе-студии МХАТ. Пьесу Бернарда Шоу Константин Райкин осовременил, правда, совсем чуть-чуть, перенеся действие лет на двадцать вперед — в эпоху «Огней большого города» Чарли Чаплина.
Мерцает кинопроектор; герои, будто сошедшие с черно-белого экрана, мелко семенят по сцене и увлеченно беседуют, открывая безголосые рты на фоне панорамы Лондона и такого же немого Биг Бена. Веселенькую музыку заглушает ушираздирающее кряканье — это предлагает купить букетики прохожим замарашка Элиза. Многие ключевые сцены спектакля решены в стилистике черно-белого фильма, с гэгами и выразительной пластикой. Не исключение — торжественный прием в посольстве, где Элиза исполняет на гитаре шансон из «Новых времен» Чаплина.
Впрочем, быстрый ритм немой кинопленки не сбивается, и когда в свои права вступает театр. Подновленный перевод пьесы звучит с такой головокружительной скоростью и экспрессией, что зрителей огорошивает поток жаргонных словечек мисс Дулитл. «Модные» выражения подхватывает и высшее общество. «Вот такая вот хрень!» — то и дело раздается со сцены, уставленной книжными шкафами — декорации в контраст лихорадочному действию придерживаются викторианской скромности. Ну а с «изнанки» мебель в доме Хиггинса — большие экраны с видами черно-белого дождливого Лондона.
Здесь преувеличено все — смех, ругань, слезы. Элиза похожа на дикого звереныша — настолько криклива и неуклюжа уличная барышня. А появления на сцене ее папаши (Денис Суханов) — чуть ли не цирковые вставные номера. Грязный бродяга страдает от нестерпимого зуда, беспрестанно мельтеша по сцене, ищет обо что бы почесаться и потереться, скидывает одежду, обнажая пластмассовый бутафорский животик и губит зловонным дыханием цветы. Даже профессор Хиггинс предстает не только авантюристом, но почти таким же дикарем, как его воспитанница. По крайней мере, манеры у него совсем не джентльменские.
С актеров пот льется градом. Константин Райкин не дает им малейшей передышки, гоняя с первого этажа на второй, от кулисы к кулисе, заставляя выделывать гимнастические трюки и постоянно переодеваться. «Лондон Шоу» сыграно ярко, в полную силу и на всю громкость. Такой напор не всякому зрителю по силам. Но благо у «Сатирикона» есть своя публика — привычная к трюкам и бесшабашному лицедейству.
Источник: Моя прекрасная хрень
