Какую классику нынче носят?
Без Чехова „Сатирикон“ всё же не обошёлся
Джинсы и… классика – долгожители моды. Без того и другого во всём мире люди не обходятся. Сейчас с дырами и стразами, иногда более старомодные, но ни один гардероб без удобных штанов не живёт.
Аналог со сценической классикой на поверхности. Бывают классические спектакли с голым текстом, без украшений, но режиссёры да и зрители больше полюбили в последнее время Чехова, Островского, Шекспира с блёстками и рваниной, с голыми телами… С половым актом и извращениями. Алёша Карамазов – гомосексуалист. Моцарт – наркоман. Писать и то «про это» надоело. Не то что смотреть. Усталость в обществе определённо накопилась от бессчётных повторов одного и того же, от унылой чернухи и порнухи. Хотим мы того или не хотим, мода меняется. Несколько лет назад к нам приехала интернациональная труппа из Берлина и привезла пьесу известного румынского драматурга Матвея Вишнека «Нина, или О хрупкости соломенных чаек» про Треплева, Тригорина и Нину Заречную, встретившихся в чеховской же усадьбе, но постаревшими на 20 лет, в пору революции и Гражданской войны. Это, мне кажется, стало новым явлением театральной жизни: вместо грубой режиссёрской отсебятины и переделок искать новые тексты, новые произведения, навеянные классическими сюжетами, героями, ассоциациями, настроениями.
Новый спектакль, появившийся в «Сатириконе», – этого же ряда. Он называется подчёркнуто просто: «Ваня и Соня и Маша и Гвоздь». Тоже реакция на излишества последних лет. Пьесу нашли у одного из самых модных драматургов Кристофера Дюрана, лауреата престижной американской театральной премии «Тони». Перевёл пьесу сатирик Михаил Мишин. Пьеса, как и спектакль, очень скромна. Скромный сценический интерьер художника Бориса Валуева: уютные абажуры, небольшой «многоуважаемый шкаф» с бюстиком Чехова, занавески, занавесы на сцене – жизнь и сцена вместе. Как привычно у классиков. Невычурные и элегантные костюмы Марии Даниловой. На авансцене Ваня с Соней – талантливые артисты Денис Суханов и Елена Бутенко-Райкина, брат и сестра, по отдалённой ассоциации напоминающие дядю с племянницей, а скорее – трёх сестёр. Простые житейские ситуации, нехитрые разговоры: утренний кофе, кому варить, кому подавать… Неполная, как принято теперь говорить, семья. Но семья! И ей, семье, очень по-современному посвящено происходящее. Ещё один член семьи, третья сестра Маша – актриса. Её играет ещё одна сестра сатириконовской сцены Лика Нифонтова, она появляется в сопровождении молодого наглого любовника Гвоздя (артист Илья Денискин), вариация лакея Яшки Лопахина, но и сам по себе бабник и «ухарь», по окончании пьесы отправляющийся в самостоятельное плавание к своей невесте. У Маши – замечательно яркий, самостоятельный характер и свой сюжет, близкий то ли к Аркадиной, то ли к Раневской. Ведь она и приехала в деревню, чтобы продать дом, но отказалась от этой идеи, с тем и уехала. На этом и строится главный нехитрый сюжет пьесы. Здесь есть и свой вариант эксцентричной Шарлотты, домработницы Кассандры – прорицательницы, тоже эффектная актёрская работа Эльвиры Кекеевой. Эта пьеса и спектакль про семью, ущербную, без детей и даже браков, а всё равно семью, где все держатся друг за друга. Недаром режиссёр Константин Райкин часто варьирует мизансцену втроём, как было в знаменитых «Трёх сёстрах» у Немировича-Данченко. Три одиночества – чудаковатый, нелепый Ваня, ещё один чудик вне нации, вне пола и возраста, старая дева Соня, успешная, самоуверенная, но тоже очень одинокая Маша – стараются держаться ближе друг к другу. Осколки семьи! И остатки былого театра…
Юная гостья Нина – Алёна Разживина, её имени нет в заголовке пьесы, приехала и уехала, как Заречная, играет спектакль: люди, львы, орлы и куропатки, теперь здесь ещё еноты, кроты, кто угодно, и он обращён не к мировой душе, а к молекуле. И вместо чайки голубая цапля. Монолог подхвачен и развит Ваней, это из его пьесы, его главный выплеск прямо в зрительный зал, про жестокое враждебное нынешнее время компьютеров и гаджетов, роботов и убитой природы. Время молекул. В семье, в оставшихся человеческих связях – спасение. Кристофер Дюран знает законы «хорошо сделанной пьесы» и кассового успеха. С необходимым хеппи-эндом. Всё будет хорошо. Имение не продаётся. Даже немолодую «некрасавку» ждёт жених Джон.
Константин Райкин сумел собрать замечательную труппу, он как мало кто из нынешних режиссёров умеет и любит работать с актёрами, умеет создавать интересные, человечные спектакли. Вот и получается – новая пьеса, умелый спектакль и прочный тыл в виде надёжного, проверенного Чехова. Всё лучше, чем вульгарно переделывать классику. Может, только не стоило в очередной раз «трепать» чайку с мхатовского занавеса. Во всём другом, по-моему, спектакль обходится без прямолинейности и дурновкусицы. Сегодня – это уже подвиг. Лёгкий, умненький, изящный спектакль. Нескучный.
