Константин Райкин: «Шквальный успех - плата судьбы за кратковременность…»
В формате федеральной программы «Большие гастроли» Российский государственный театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина показал в Ижевске два спектакля по пьесам Мольера «Лекарь поневоле» и «Дон Жуан» и поэтическую композицию «Своим голосом», в которой Константин Райкин исполнил стихи Давида Самойлова.
В самом начале брифинга для прессы художественный руководитель «Сатирикона» признался, что «не понимает, о чем надо говорить», но затем легко держал внимание аудитории почти полтора часа. Обозреватель Udm-Info записал самые проникновенные фрагменты из откровений народного артиста России…
Жаркая публика театрального Ижевска
- Скажу честно, я не очень понимаю, о чем мне надо говорить, - Константин Аркадьевич в растерянности пожал плечами, но все-таки предположил. - Может быть, о том, что наш театр впервые приехал с гастролями в Ижевск, хотя я бывал здесь много раз с сольными выступлениями и моноспектаклями. Для меня столица Удмуртии - театральный город, и я прекрасно помню, что здесь очень хорошо. Города у меня в первую очередь ассоциируются не с архитектурой, климатом или географическим положением, а с публикой. Вспомнишь: «Ага, там зрители хорошо принимают!» - и ижевская театральная публика жаркая и с превышением оценок в адрес артистов.
Вкусные «пирожки» в безумной власти над залом
- Для меня театр - главное место работы, единственное и в этом смысле я - человек постоянный, полностью соответствуя своему имени, - сделав комплимент ижевскому зрителю, Константин Райкин расширил фокус взгляда. - И жизнь я воспринимаю и ощущаю исключительно через театр. Сказал бы, что это не только хорошо, но и мучительно. В этом нет ни заслуги, ни укора. Как говорится, и не молодец, и не виноват. Моя жизнь складывается так, как прошел вечером спектакль – это прямая оценка моей жизни. И от такого принципа можно, как бы это выразиться… сдохнуть! Но по-другому я не живу. Вот иногда говорят «великий театр», а я не приемлю таких понятий. Это несправедливо. Театр такой, каким был его сегодняшний спектакль. Смотришь иногда спектакли театров, за которыми закрепились все эти «великие» эпитеты, но видишь, что актеры играют без большой траты, не затрачиваются в полную силу, халтурно. Какой же он великий? Он такой, какой есть здесь и сейчас, потому что искусство театра – это искусство настоящего времени. Строго говоря, у театра нет ни прошлого, ни будущего, и зрителю все равно, как ты играл вчера, и как ты будешь играть завтра. Он пришел сегодня и хочет, чтобы этот «пирожок» испекли при нем и чтобы он был вкусным. И если этот «пирожок» испечен и оказался вкусным, то зритель будет очень благодарен тебе. Мне кажется, что успех театрального актера - это успех, с которым не может сравниться никто. Ни писатели, ни режиссеры, ни киноартисты. За это «сейчас», за только что сотворенное, зритель по-особенному благодарен театральному артисту. Такого же успеха добиваются спортсмены, когда на стадионе на глазах у болельщиков забивают гол. Это шквальный успех и эта шквальность – плата судьбы за кратковременность. Потому что как только актер стареет или заболевает, он становится никому не нужным и его быстро забывают. Поэтому театр для меня - замечательное искусство, лучше которого я просто не знаю. Скажу даже, что я жалею людей, которые ходят по улицам мимо театра. Они вполне могут быть счастливы, но они счастливы потому, что они не знают, насколько они несчастны, никогда не испытав того, что испытывает актер. А он испытывает ощущение безумной власти над залом! Но власти не через силу, не через страх, а власти через искусство, когда зрители внимают тебе, и ты можешь «отщелкать их по носам», потому что это добровольная сдача в рабство. В этот момент они любят артиста, спектакль, и у них получаются растопыренные детские лица!
Слова в честь господина де Мольера
- «Лекарь поневоле» - как раз детский спектакль для взрослых, которые ненадолго могут стать детьми, - худрук «Сатирикона» пробежался по гастрольной афише его театра в Ижевске. - Когда на сцене происходят наивные чудеса и взрослые начинают их разгадывать, у них на несколько мгновений отвисает челюсть, они входят в состояние обалдения, а потом начинают умнеть. Но эти несколько мгновений очень дороги, потому что это момент возвращения в детство, к Богу, к прекрасному удивлению и растерянности, которых нам очень не хватает в нашей ушлой, умной, материальной и циничной жизни. Это очень полезный процесс, этакая духовная терапия. Для меня Мольер - гений из гениев. Его фантастическая фигура не дает мне покоя, потому что еще 350 лет назад он написал невероятно глубокую, театральную, смешную, мудрую, чрезвычайно смелую и острую пьесу «Дон Жуан». Создается впечатление, что какой-то современный автор «сидит в кустах», называется Мольером, пишет про нашу жизнь, которая порой предлагает очень странное и страшное соединение жанров. И пьесы Мольера в максимальной степени точности попадают в сегодняшнюю ситуацию в обществе, в стране и в мире…
Поднимая цену человеку
- А как в афишу вашего театра попала пьеса «Все оттенки голубого»? – монологи Константина Райкина редко прерывались уместными вопросами слушателей – не только журналистов, но и актеров Русского драматического театра Удмуртии, на сцене которого и состоялись гастроли «Сатирикона».
- Меня заинтересовала эта пьеса, потому что она замечательно точная, христианская, потому что она говорит о том, что к любому человеку надо относиться по-человечески. Буквально к любому! Об этом нам говорит наша великая литература XIX века и наши великие писатели. Достоевский назвал свой роман «Идиот» по главному герою – эпилептику, юродивому, но мы исследуем его жизнь. В «Преступлении и наказании» мы исследуем жизнь Раскольникова, который осознанно убил старуху и беременную женщину. Он отнял сразу три жизни, но мы сопереживаем этому человеку… Почему?! Потому что, повторюсь, к любому человеку надо относиться по-человечески.
Но в нашей стране это очень сложная задача, так как у нас это никогда не соблюдалось, потому что человек для нас – это… самое низкое звание. А человек, его жизнь, его свобода и его личность – это самая высокая ценность, каким бы он ни был другим по отношению к общей одинаковости. Вот про что пьеса «Все оттенки голубого», про что надо больше всего думать театру и искусству в целом. Вот куда должен «биться» каждый спектакль через наши сердца и души. Правильная задача искусства должна состоять в том, чтобы как можно выше и убедительней поднимать цену человека – божественного творения, удивительного и странного существа, венца всего живущего, каким бы страшным и ужасным иногда он ни был. Вот главная задача и это может являться нашей национальной идеей. Современное искусство, драматургия бывают очень жесткими, резкими, они бывают крайне нелицеприятными. Но это можно воспринимать, как реакцию на лицемерие и неправду, которые царят в обществе, и эта жесткость проявляется в желании пробить эту ложь. Пусть не победить, а хотя бы как-то отодвинуть ее от нас…
Вдвойне о борьбе и войне
- Так получилось, что я не служил в армии, но если понимать слова «защитник Отечества» в более широком смысле, то я тоже причисляю себя к ним. Я защитник Отечества от внутренних врагов, с которыми надо разобраться острей, чем с внешними, - в тематике своего выступления Константин Райкин не прошел мимо недавнего мужского праздника.
- Как вы думаете, борьба с внутренними врагами идет успешно или это «выстрелы в никуда»? – поинтересовался у гостя кто-то из внимательных присутствующих.
- Об успехе говорить, может быть, не придется никогда. И дело тут не в нашей стране, а в том, что так устроен человек, так устроено человечество. Потому что есть люди, которые самостоятельно мыслят, которые анализируют и пытаются что-то понять. Однако таких меньшинство. Есть другая крайность - циничные, лицемерные и очень целеустремленные негодяи, у которых противоположная философия, не связанная с совестью, а с бессовестностью. Назову их представителями зла. А еще есть, скажу очень грубо, большая масса людей, которая колеблется, которая не привыкла анализировать и самостоятельно мыслить. Эта масса ведомая, но от их настроения во многом зависит исход борьбы между двумя полюсами - полюсом добра, духовности, анализа, осмысления и интеллекта и другим полюсом. Кто побеждает сегодня в этой борьбе, каждый решает сам. Комментировать это я не стану, потому что мне хотелось бы избежать политических разговоров. Но и сказать, что победило зло, и поэтому мы складываем оружие, неправильно, потому что это будет проявлением малодушия. Надо в любом случае продолжать бороться.
Я бы мог рассказать вам поразительные вещи из недавнего прошлого нашего театра. Многие люди с восхищением говорят «О, «Сатирикон»!» Эти слова приятно слышать, но если бы вы знали, что совсем недавно наш успешный театр был близок к закрытию. И это театр имени Аркадия Райкина с 80-летней историей, у которого есть все регалии, «маски», премии, звания и огромный авторитет в профессии. Несмотря на это, наш театр был «без одной минуты закрыт навсегда»! Еще бы немножко, еще бы один щелчок, и не было бы этих гастролей и самого театра! Понимаете, как обстоят дела, как остро идет борьба. Это даже не борьба, а в некотором смысле война за выживание… Но ничего, я запоминаю людей. Я очень добрый, но злопамятный, и мы еще встретимся, - обаятельная улыбка Константина Аркадьевича в созвучии с дружным смехом актеров и журналистов разрядили атмосферу и поменяли тему.
Поэзия – вопрос какого-то чуда
- А почему для моноспектакля «Своим голосом» вы взяли стихи Давида Самойлова?
- Потому что есть такой высокий уровень поэзии, который нужен человеку всегда, и вопрос состоит только в том, как ее исполнять. Думаю, что Давид Самойлов - это пушкинское направление в нашей поэзии. Он очень родственен Александру Сергеевичу. У них даже дни рождения расположены близко. Самойлов в своих стихах часто упоминает Пушкина, и его «Снегопад» написан онегинским размером – это хрустальная, легкая поэзия с огромной глубиной. Поэтому-то очень важно, как ты это исполняешь и как эмоционально преподносишь людям. Я очень не люблю, когда говорят «читает стихи». «Играть стихи» - тоже не то. Поэтому, наверное, ближе всего надо сказать «исполнять стихи». И мало кто это делает правильно, потому что стихи - это вопрос какого-то чуда…
Целый жанр – Аркадий Райкин
- Ваш отец Аркадий Исаакович Райкин долгие годы занимался сатирой, и ведь его тоже «могли взять за горло»? – под занавес встречи снова возник вопрос с политической тональностью.
- Отец был любимцем всей страны на протяжении нескольких десятилетий. Может быть, самым любимым артистом в Советском Союзе. Он обладал каким-то сверхъестественным обаянием и целым рядом качеств, позволявшим называть его гениальным, фантастическим артистом, и я, бывало, очень жалел, когда папа не играл те роли, которые мог сыграть потрясающе! Мне казалось, что он обкрадывал себя, а он шел по избранному пути. Был такой жанр – Аркадий Райкин, открытый им. И с его уходом этот жанр прекратился.
Что касается отношений с властями, то они избрали папу «крышечкой», которая открывается и позволяет выпускать пар, сбавлять напряжение, чтобы чайник не взорвался. Эту миссию пароотвода еще надо было заслужить, и папа заслужил эту роль качеством своей работы. Но он никогда не был диссидентом. Он был абсолютно советским человеком по своей психологии, хотя рассказывал мне много страшных вещей о том, которые мало кто тогда знал. При этом он не знал очень многого из того, что позже узнали все мы.
Если говорить о себе, то я сатирой не занимаюсь и сознательно иду по другому пути. Я занимаюсь драматическим театром, и мы осознанно играем другой репертуар. Я не хочу идти по его стопам. Вообще-то ни по чьим стопам идти не нужно. Поначалу, пока ты еще ученик, это можно делать, но затем надо выбирать свою дорогу, и я ее давно выбрал. Поскольку у меня все время идет внутренний диалог с отцом, я постоянно задаю себе вопрос: «Как бы он отнесся к происходящему в театре, к спектаклям, которые мы ставим?» Уверен, что папа порадовался бы, глядя на нас теперешних и порадовался отчасти еще и тому, что я иду своей дорогой. Другое дело, что я воспитан определенным образом и в прошлом был полностью советским человеком, «закрученным на все советские гайки», а все те метаморфозы, которые позже происходили со мной, случились во взрослой жизни. И то, что иногда я что-то где-то говорю - это мои жизненные, а не художественные высказывания. Помню, когда я пошел в первый класс, родители объяснили мне, что единственным, чем я могу помочь своей стране - это хорошо учиться. И я помогал своей стране. Получить «тройку» для меня было самым суровым наказанием. Я так мучился и страдал, что наказывать меня дополнительно было не нужно. Меня воспитали очень совестливым, и, полагаю, что эти качества сохранились до сих пор и передались моей дочери (Полина Райкина – актриса театра «Сатирикон» и педагог Высшей школы сценических искусств – прим. Udm-Info). Она тоже совестливая, мужественная и с очень хорошей головой.
Письмо Сталину и обратный конверт от вождя
Приближающийся юбилей Великой Победы на недавней встрече с Константином Аркадьевичем отозвался незабываемым сюжетом из семейного архива Райкиных.
Всю войну Аркадий Исаакович работал во фронтовых творческих бригадах.
- Артисты работали в предельно опасных условиях, и у отца было несколько боевых наград, - уточнил Константин Райкин. - Однажды между командировками на фронт папа на короткое время приехал в Москву и выпустил новый спектакль. Прежде чем вернуться на передовую, он, зная об увлечении Сталина театром, решил пригласить его на премьеру. Незадолго до этого отец выступал на дне рождения вождя и посчитал, что это позволяет ему пригласить Иосифа Виссарионовича. Написав приглашение, папа принес его к Спасской башне на Красной площади и передал конверт часовому. В этой записке было начертано: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Мы выпустили новый спектакль и были бы счастливы, если вы посетите его. Нам кажется, что мы могли бы вас порадовать». Часа через два в номер гостиницы «Москва», где жил отец, требовательно постучали. Аркадий Исаакович открыл дверь и увидел, что в коридоре стоят четыре офицера НКВД! Можете представить состояние папы в тот момент? Времена-то какие были! Но эти офицеры попросили отца предъявить документы, удостоверяющие личность. Папа показал паспорт и тогда один из пришедших передал ему конверт с сургучными печатями, на котором было выведено: «Совершенно секретно». Поспешив вскрыть послание, папа увидел свой конверт с пригласительным билетом и записку. На ней синим химическим карандашом было выведено: «Спасибо за приглашение. К сожалению, прийти не смогу. Очень занят. Иосиф Сталин». Причем фраза «Очень занят» была подчеркнута тремя линиями. В тот день наши войска оставили еще два города…
