Мольер писал эту роль для себя
В театре «Сатирикон» продолжается серия премьерных показов постановки Егора Перегудова «Дон Жуан». Роли в ней исполняют ведущие артисты театра – Тимофей Трибунцев, Агриппина Стеклова, Владимир Большов, Антон Кузнецов. Первыми впечатлениями от работы поделился Константин РАЙКИН, играющий в спектакле роль Сганареля.
– Константин Аркадьевич, перед премьерой вы говорили, что пьеса дает большие возможности для импровизации. Какие нестандартные решения удалось найти?
– Мне пока трудно говорить об этом: у меня ощущение, что мы находимся в процессе родов, а роды – это всегда импровизация. Каким бы опытным ни был акушер, процесс все равно непредсказуем. Пьеса действительно гениальная, но любая гениальная пьеса – это вершина, которая усеяна трупами пытавшихся ее покорить. Сейчас у нас трудный период отчаянной работы и борьбы. И пока еще масса нерешенных творческих проблем. Но я очень верю в дальнейшую жизнь этого спектакля. Мы проработаем все до мелочей, прежде всего благодаря нашему лидеру, ведь в театре все зависит от режиссера. Как он говорит, как он ведет, так мы и делаем. Во всяком случае, пытаемся.
– Спектакль поставил молодой режиссер Егор Перегудов. Вам не хотелось привнести в постановку что-то свое?
– Нет, потому что на корабле может быть только один капитан. Неважно, какого он возраста. Егор Перегудов уже ставил у нас спектакль «Человек из ресторана», и мне хотелось, чтобы он поставил еще. Вопрос был только в том, чтобы сойтись на каком-то удовлетворяющих нас обоих названии. Я озвучил единственное пожелание, чтобы все-таки это была пьеса, а не какой-то другой литературный материал («Человек из ресторана» – это повесть). Когда Егор среди прочего назвал «Дон Жуана», я просто замер. Пьесу эту я очень люблю и давно обхаживаю. Я и сам хотел ее ставить и даже знаю, с кем и как (во всяком случае, я думал об этом). Потом Егор сказал: «Я бы хотел, чтобы Дон Жуана играл Тимофей Трибунцев». Ну, тут я прямо подпрыгнул, так это было интересно, так неожиданно, такое было точное попадание. Предполагалось также, что я буду играть Сганареля, и меня, как актера, это роль очень грела. С этого момента я стал белым листом, стер из памяти всё, о чем думал, и начал проходить этот путь с нуля в абсолютном послушании. Я в данном случае солдат. Ну, пусть чуть-чуть офицерского звания, но все-таки солдат: «Слушаюсь, товарищ командир». Так должен делать любой артист. И мне это очень интересно, потому что в спектакле Егора все совсем по-другому.
– Когда-то вы сыграли не менее блистательную роль слуги – Труффальдино. Эти роли для вас как-то перекликаются?
– Связь между Гольдони и Мольером очевидна. Мольер был под большим влиянием итальянского театра, комедии дель арте. Безусловно, Гольдони – гениальный драматург, но Мольер, говоря современным языком, будет покруче. «Дон Жуан», мне кажется, вообще одна из самых блистательных пьес в истории человечества. Это настолько смелая вещь, что даже сегодня поражает точностью попадания в самые острые проблемы, болевые точки. А ведь это было написано сотни лет назад. Представляете, что эта пьеса значила тогда? В ней соединены несоединимые вещи. Она несет в себе возрожденческое отношение к человеку, как к какому-то невероятному, на все способному существу. Здесь есть страшные, роковые прозрения и вместе с тем – сколько юмора! Пьеса веселая, игровая, театральная. Вообще, конечно, он гений из гениев, этот Жан-Батист. Прикасаться к нему – большая удача и счастье для артиста. Интерес еще в том, что роль Сганареля Мольер писал для себя. Так что здесь нет никаких скидок, мол, Дон Жуан – это роль главная, а Сганарель – второстепенная. Этот гений понимал, что пишет для себя, поэтому писал качественно.
– Сам Мольер считал роль Сганареля как раз-таки главной. Вы с ним согласны?
– Нет, она не главная, хотя и очень важная. Дон Жуан и Сганарель – это две половинки одного яблока, два человека, которые не могут жить друг без друга. Они все время спорят, и этот диспут – главная суть жизни. На их диалоге строится вся конструкция пьесы. Мы делали спектакль даже не про сластолюбца и всесветного жениха, а скорее про эксперимент с высшими силами – Дон Жуан все время нарывается, ищет предела, проверяет, когда же его остановят в его бесчинствах. Есть ли вообще вселенская справедливость? Но за всеми этими ужасами, которые он творит, скрывается нечто настоящее: в Дон Жуане есть что-то хорошее, загубленное или могущее быть загубленным. И Сганарель интуитивно, по-собачьи это чувствует и любит в нем. Две эти роли, мне кажется, нельзя разделить. Они как Ромео и Джульетта, если хотите. Так что не очень правильно говорить, какая главная.
– На протяжении всего спектакля внимание зрителей привлекала декорация в виде огромной трубы. Казалось, она живет какой-то собственной жизнью.
– Пространство спектакля создал замечательный художник Владимир Арефьев. Я видел много его работ, и мы уже имели счастье работать с ним в «Человеке из ресторана». С моей точки зрения, по оформлению это высший класс. И вот теперь у нас новое изобретение, требующее освоения. Чем мы и занимаемся всем большим коллективом. В этой «трубе» действительно происходит отдельная жизнь, там же много народу внутри помещается, так что все время встречаешься со своими товарищами, притом не только с артистами, но и с гримерами, реквизиторами, монтировщиками, осветителями… Но вообще-то, это то, чего зрителю лучше не знать.
Предстоит еще масса сложностей: работа идет. Мы репетируем в том числе с акцентом на техническую сторону. Это трудно, учитывая то, что нужно где-то расположить эту огромную штуковину, а у нас сейчас нет дома (здание театра находится на реконструкции; спектакль играется на сцене «Планеты КВН». – «Т»). Сначала мы репетировали в одном пространстве, совсем недавно перебрались сюда – куча проблем. Но с другой стороны, это безумие можно назвать счастьем. Эти муки потом вспоминаешь как судьбоносные моменты. Если этого не будет, зачем тогда всё?..
– В спектакле подобралась замечательная актерская команда…
– Да, здесь сошлись артисты всех возрастов – от самых молодых и до меня, как возрастного предела в нашем театре. Но об этом я как-то забываю благодаря моим товарищам, потому что играть с ними мне очень интересно. Не знаю ничего интереснее. Мне кажется, ради этого и стоит жить и заниматься этой профессией.
Оригинал
Издательство: teatral-online.ru
27.07.2018
– Константин Аркадьевич, перед премьерой вы говорили, что пьеса дает большие возможности для импровизации. Какие нестандартные решения удалось найти?
– Мне пока трудно говорить об этом: у меня ощущение, что мы находимся в процессе родов, а роды – это всегда импровизация. Каким бы опытным ни был акушер, процесс все равно непредсказуем. Пьеса действительно гениальная, но любая гениальная пьеса – это вершина, которая усеяна трупами пытавшихся ее покорить. Сейчас у нас трудный период отчаянной работы и борьбы. И пока еще масса нерешенных творческих проблем. Но я очень верю в дальнейшую жизнь этого спектакля. Мы проработаем все до мелочей, прежде всего благодаря нашему лидеру, ведь в театре все зависит от режиссера. Как он говорит, как он ведет, так мы и делаем. Во всяком случае, пытаемся.
– Спектакль поставил молодой режиссер Егор Перегудов. Вам не хотелось привнести в постановку что-то свое?
– Нет, потому что на корабле может быть только один капитан. Неважно, какого он возраста. Егор Перегудов уже ставил у нас спектакль «Человек из ресторана», и мне хотелось, чтобы он поставил еще. Вопрос был только в том, чтобы сойтись на каком-то удовлетворяющих нас обоих названии. Я озвучил единственное пожелание, чтобы все-таки это была пьеса, а не какой-то другой литературный материал («Человек из ресторана» – это повесть). Когда Егор среди прочего назвал «Дон Жуана», я просто замер. Пьесу эту я очень люблю и давно обхаживаю. Я и сам хотел ее ставить и даже знаю, с кем и как (во всяком случае, я думал об этом). Потом Егор сказал: «Я бы хотел, чтобы Дон Жуана играл Тимофей Трибунцев». Ну, тут я прямо подпрыгнул, так это было интересно, так неожиданно, такое было точное попадание. Предполагалось также, что я буду играть Сганареля, и меня, как актера, это роль очень грела. С этого момента я стал белым листом, стер из памяти всё, о чем думал, и начал проходить этот путь с нуля в абсолютном послушании. Я в данном случае солдат. Ну, пусть чуть-чуть офицерского звания, но все-таки солдат: «Слушаюсь, товарищ командир». Так должен делать любой артист. И мне это очень интересно, потому что в спектакле Егора все совсем по-другому.
– Когда-то вы сыграли не менее блистательную роль слуги – Труффальдино. Эти роли для вас как-то перекликаются?
– Связь между Гольдони и Мольером очевидна. Мольер был под большим влиянием итальянского театра, комедии дель арте. Безусловно, Гольдони – гениальный драматург, но Мольер, говоря современным языком, будет покруче. «Дон Жуан», мне кажется, вообще одна из самых блистательных пьес в истории человечества. Это настолько смелая вещь, что даже сегодня поражает точностью попадания в самые острые проблемы, болевые точки. А ведь это было написано сотни лет назад. Представляете, что эта пьеса значила тогда? В ней соединены несоединимые вещи. Она несет в себе возрожденческое отношение к человеку, как к какому-то невероятному, на все способному существу. Здесь есть страшные, роковые прозрения и вместе с тем – сколько юмора! Пьеса веселая, игровая, театральная. Вообще, конечно, он гений из гениев, этот Жан-Батист. Прикасаться к нему – большая удача и счастье для артиста. Интерес еще в том, что роль Сганареля Мольер писал для себя. Так что здесь нет никаких скидок, мол, Дон Жуан – это роль главная, а Сганарель – второстепенная. Этот гений понимал, что пишет для себя, поэтому писал качественно.
– Сам Мольер считал роль Сганареля как раз-таки главной. Вы с ним согласны?
– Нет, она не главная, хотя и очень важная. Дон Жуан и Сганарель – это две половинки одного яблока, два человека, которые не могут жить друг без друга. Они все время спорят, и этот диспут – главная суть жизни. На их диалоге строится вся конструкция пьесы. Мы делали спектакль даже не про сластолюбца и всесветного жениха, а скорее про эксперимент с высшими силами – Дон Жуан все время нарывается, ищет предела, проверяет, когда же его остановят в его бесчинствах. Есть ли вообще вселенская справедливость? Но за всеми этими ужасами, которые он творит, скрывается нечто настоящее: в Дон Жуане есть что-то хорошее, загубленное или могущее быть загубленным. И Сганарель интуитивно, по-собачьи это чувствует и любит в нем. Две эти роли, мне кажется, нельзя разделить. Они как Ромео и Джульетта, если хотите. Так что не очень правильно говорить, какая главная.
– На протяжении всего спектакля внимание зрителей привлекала декорация в виде огромной трубы. Казалось, она живет какой-то собственной жизнью.
– Пространство спектакля создал замечательный художник Владимир Арефьев. Я видел много его работ, и мы уже имели счастье работать с ним в «Человеке из ресторана». С моей точки зрения, по оформлению это высший класс. И вот теперь у нас новое изобретение, требующее освоения. Чем мы и занимаемся всем большим коллективом. В этой «трубе» действительно происходит отдельная жизнь, там же много народу внутри помещается, так что все время встречаешься со своими товарищами, притом не только с артистами, но и с гримерами, реквизиторами, монтировщиками, осветителями… Но вообще-то, это то, чего зрителю лучше не знать.
Предстоит еще масса сложностей: работа идет. Мы репетируем в том числе с акцентом на техническую сторону. Это трудно, учитывая то, что нужно где-то расположить эту огромную штуковину, а у нас сейчас нет дома (здание театра находится на реконструкции; спектакль играется на сцене «Планеты КВН». – «Т»). Сначала мы репетировали в одном пространстве, совсем недавно перебрались сюда – куча проблем. Но с другой стороны, это безумие можно назвать счастьем. Эти муки потом вспоминаешь как судьбоносные моменты. Если этого не будет, зачем тогда всё?..
– В спектакле подобралась замечательная актерская команда…
– Да, здесь сошлись артисты всех возрастов – от самых молодых и до меня, как возрастного предела в нашем театре. Но об этом я как-то забываю благодаря моим товарищам, потому что играть с ними мне очень интересно. Не знаю ничего интереснее. Мне кажется, ради этого и стоит жить и заниматься этой профессией.
Оригинал
