«Мой папа Питер Пэн», Сатирикон. Взрослый спектакль о детском опыте
В ярко-желтой комнате сидит человек в ярко-красном костюме. Из ярко-синего лифта выходит молодой парень, окидывает сидящего взглядом и скрывается за раздвигающимися дверьми кабины. Проходят секунды, стрелка этажей мигает, и визитер возвращается в ту же комнату. Кажется, он не выйдет отсюда, пока не поймет нечто очень важное.
Так начинается спектакль о папе, так и не ставшем взрослым, и сыне, который пытается переосмыслить их отношения. Постановка Нади Кубайлат напоминает известное психологическое упражнение, когда садишься в воображаемый кинотеатр и смотришь фильм о своей жизни, а потом анализируешь его сцена за сценой. Повзрослевший мальчик (Константин Новичков) спускается в глубины своей памяти, чтобы разобраться со всем, чему научил его папа: верить в сказки, побеждать страхи волшебными леденцами и, конечно, летать. Встретиться придется не только с отцом (Илья Рогов), который с очень серьезным лицом передвигается вприпрыжку и носит желтый костюм, не только с уставшей и постоянно кричащей мамой (Анастасия Самылова) в желтом атласном платье и с ярко-красной помадой, не только с учительницей (Анастасия Левина-Кузьменко) в очках и платье-футляре — разумеется, тоже желтом, но и с самим собой — семилетнем Даней (Алина Доценко) в кигуруми-овечке, который прошел путь от абсолютного доверия непутевому папе, утверждавшему, что он Питер Пэн, до трагических слов, которые изменили жизнь безвозвратно. Постоянно рядом с ними присутствует ключевой персонаж, тот самый мужчина в красном (Ярослав Медведев). В программке написано, что это капитан Крюк — возможно, на острове Нетинебудет это был бы действительно он, но здесь, в воображении повзрослевшего мальчика, это страх, принявший человеческую форму. Именно его Даня хочет победить, выгнать из своего подсознания. А для этого необходимо понять, каким был папа на самом деле.
Кино о жизни Дани получается объемным, потому что задействует все каналы восприятия. Яркие цвета четко показывают, кто есть кто: мальчик отмечен белым — он незамутненный, открытый, разочарованный; страх одет в красное — он импульсивный, динамичный, разрушающий; кабина лифта в подсознание окрашена в синий — бездонный и глубокий; остальное пространство и его обитатели желтые — это яркий, будоражащий, проникающий везде и привлекающий внимание цвет. Четыре цвета со своей символикой — и больше ничего лишнего. С четкостью цветов рифмуется подача текста: насыщенная, но слегка отстраненная, без лишних эмоций. Как и у главного героя, задача зрителей — разобраться, почему папа такой, а мама такая, зайти на шаг дальше звучащих слов и действительно их понять.
Стилистику спектакля создает и хореография в постановке Александра Николаева: геометричная, синхронная, слегка механическая и демонстрирующая высокий уровень пластического мастерства. В ней исполнители проходят по самой грани оправданности: еще минута, и глубокая метафора того, как события из детства ходят за нами по пятам, рискует превратиться в демонстрацию умений молодых артистов.
Тем временем, постановка продолжает использовать таланты на полную мощность. С помощью двух электрогитар, пианино, мелодики и голосов исполнители дают зрителям не только увидеть, но и услышать происходящее. От пронзительной ноты, выкрикнутой или сыгранной, до узнаваемых музыкальных цитат — все звуки добавляют спектаклю нужное настроение. Так Питер Пэн мог бы петь тревогу, надежду, радость, испуг или тоску на острове со своими мальчишками.
Яркий, точный, выверенный до мелочей спектакль ловко балансирует между бытовой историей с налетом трагедии и метафорическим проживанием детской травмы. Благодаря этому равновесию каждый в зале сможет решить сам, насколько глубоко он готов воспринимать рассказанную историю. И вопрос, чтобы задать самому себе, в итоге у каждого будет свой — но обязательно будет.
Фото: Александр Иванишин
