Прощай и помни обо мне
«Кому сделал ты лучше, благородный разбойник, кого спас?» – насмешливо вопрошает безжалостный и всесильный генерал-аншеф Троекуров полулежащего на локте раненого Дубровского. «Уезжай-ка ты за границу, не будет тебе здесь ни свободы, ни жизни». Под нежную мелодию Now and Then, последней песни The Beatles, зрительный зал «Сатирикона» (а точнее, Дворца на Яузе, где сыграл в конце марта 2024 года премьеру давно бездомный театр) с удивлением понимает, что обаятельный романтический Дубровский Никиты Смольянинова, в которого Маша, а вслед за ней и мы, верила как в спасителя, не уедет, не сдастся – и непременно погибнет. В последние минуты трехчасового спектакля фантасмагорическая и кажущаяся иногда легковесной театральная история неожиданно приобретает отчетливое трагическое звучание.
Режиссер Яков Ломкин в соавторстве с выпускницей драматургически-театроведческого курса Школы Райкина Анастасией Ермоловой сочинили по мотивам пушкинского романа многонаселенное красочное зрелище поистине сатириконовского размаха и жизнерадостности. Художник Виктор Герасименко выстроил нечто похожее на хайтековскую клетку-беседку с подвижными стенами, увенчанную зависшей над сценой «летающей тарелкой», переливающейся разноцветными дискотечными огнями. На внутренние стены беседки проецируются нарядные «фотообои» – то кувшинки, то ветки садовых деревьев, то циферблат, в зависимости от происходящего на сцене.
Танцуют под этим НЛО все – старик Троекуров Игоря Гудеева и старик Дубровский Дениса Суханова, псари, горничные, опереточные крестьяне, переодевающиеся в еще более опереточных разбойников, нарядные гости, полицейские исправники и даже кудрявый Пушкин в бархатном костюмчике (Антонина Рыбаловлева). Каждому обеспечены пять минут славы – хореограф Албертс Альбертс поставил множество сольных и массовых номеров для двух с лишним десятка артистов, занятых в спектакле: танцевальное угождение Троекурову, плясовой обед, пластический этюд в суде, брейкданс-соло заседателя Шабашкина (запоминающийся Арсен Ханджян), цыганки, трясущие юбками на гусарском кутеже, и так далее. Все музыкальное сопровождение спектакля навеяно композитору Ричардасу Норвиле песнями The Beatles, неожиданно уместно ложащимися на гусельно-балалаечное исполнение и заставляющими зрительный зал удовлетворенно мурлыкать в такт.
В прозаический текст, изрядно переписанный создателями, властно врывается поэзия – от «Стадам не нужен дар свободы» до скабрезных стишков про Аглаю. Во втором акте текстовые вливания приобретают системный и сюжетный характер: умерший старик Дубровский приходит мучить Троекурова, отнюдь не довольствуясь ролью молчаливой галлюцинации. Победительный Денис Суханов, наделив своего сходящего с ума персонажа поприщинскими чертами – «За что мучат меня?» – после его гибели преображается в шекспировского призрака. С выбеленным лицом и книжкой Дубровский-старший преследует Кирилу Петровича, зачитывая ему отрывки то из «Пиковой дамы», то из «Пира во время чумы», нависая над ним во время обеда, усердно мешая предаваться привычным удовольствиям. Изобретательность режиссера заставляет эту пару героев даже исполнить замысловатый дуэт на столе. На фоне огромного светящегося креста, спустившегося из-под колосников, затравленный Дубровский играет на сгубившем его Троекурове как на виолончели. Своеобразно мстит обидчику и молодой Дубровский, не явно – любовь к голубой героине Маше не велит – но исподволь, издевательски дрессируя, как собачонку, избалованного барчука Сашу (Мария Золотухина), к которому его наняли учителем.
Все это сценическое изобилие сопровождает ансамбль гламурных демониц, извивающихся то с песьими головами, то в передничках дворовых девок, то с инфернально закрученными рогами.
Как известно, Пушкин «Дубровского» не дописал – что произошло с героями дальше, остается на волю нашего воображения (среди рекомендуемых минобром заданий по литературе для шестиклассников есть такое – сочинить финал романа «Дубровский»). Твердо сатириконовцы решили судьбу лишь одного персонажа: француз Дефорж, продавший Дубровскому свои документы и личину учителя, не покидает негостеприимную Россию, а выполняет свою заветную мечту – становится кондитером, готовит эклеры и бланманже и нанимается поваром к князю Верейскому. Участь же молодого Дубровского, ненадолго возмутившего покой российского самодура Троекурова, осталась темной и неожиданно современной.
