«Р»: когда Бутусов и Райкин рассуждают о судьбах Родины
Юрий Бутусов — это режиссёр, который искренне уверен, что театр должен воздействовать в первую очередь на чувства и эмоции человека. Смысл — штука второстепенная. И вообще, пусть его, смысл, публика вычленяет сама из нагромождения деталей и постановочных финтов. А уж что там зрители наэмпатируют — их личное дело.
Почему нет — чувственный театр — это здорово и целительно для души. Где ещё нам позволят погружаться в водоворот эмоций и пытаться простроить из аффектированных мазков целостную картинку? Это, если позволите, эдакий тренажёр для нашей с вами чувственной сферы.
И, собираясь на «Р» в «Сатирикон», я готовилась как раз к этому — максимальному обнажению чувств, моральному биению по щекам наотмашь и отключению от сути ради глубинного, проникновенного, своего для каждого.
Как же глубока была моя печаль, когда я осознала, что — увы, не сложилось. Нет, я понимаю, что, как уверяют меня поклонники режиссёра, «Бутусов ещё сто раз всё переделает» (и будет прав). Но вот сейчас, в момент премьеры, «Р» вызывает множество вопросов — и главная проблема в том, что пока спектакль не выглядит цельным полотном, а кажется результатом незавершённого поиска.
Давайте сначала. «Р» — это «Ревизор» Гоголя, от которого толком ничего не осталось (впрочем, «Гоголь — гений!» — как нам периодически напоминают со сцены). Пьеса принадлежит перу Михаила Дурненкова, который переложил на нужные «Сатирикону» рельсы историю приезжающего в некий медвежий угол ревизора — но не тогда, в прошлом, а вот сейчас (того Гоголя там — пара монологов осталась). Плюс Дурненков, как сказано в пресс-релизах, «растворил» в своём материале «разговоры», которые артисты театра вели между собой. И, вплетя мысли, заложенные в этих беседах, в текст пьесы, драматург получил единый и современный материал.
Это если верить пресс-релизам. А что по сути?
Первый и второй акты бесконечно различаются между собой. Первый — долог и труден. Он, по сути, относится к жанру «вербатим», ибо процентов на 80 состоит исключительно из монологов героев, звучащих один за другим.
Персонажи по очереди повествуют о некоем событии, ставшем для них значимым и повлиявшем на их становление, как личности. Получается, что Бутусов, наперекор себе самому, решился сделать упор на слова, текст, смысл. Но он ускользает от тебя, пусть ты зубами пытайся в него вцепиться. Уже на втором монологе ты перестаёшь вслушиваться в слова, и виной тому не только своеобразная «зомбирующая» подача, но и язык, выбранный Дурненковым.
Для разговорной речи — той, рядовой, которая звучит вокруг нас, — слишком вычурно и перенасыщено нагромождением оборотов. Так живые люди, современные, о которых нам повествуют в спектакле, не общаются. Для «чувственного монолога» — чересчур просто и обыденно. Тут нужно было драматургу определиться: он за естественность и «настоящность» или же за эдакий литературный гротеск. Честное слово, выбор любого из «направлений» сделал бы пьесу куда более интересной и наполненной.
К слову, редкие цитаты из Гоголя на фоне сочинений Дурненкова кажутся глотком свежего воздуха — и это, как вы понимаете, отнюдь не комплимент в адрес драматурга.
Постепенно действие, вроде бы, закрутится, появится некий Иван Александрович (так-то — Хлестаков, но в программке «Сатирикона» персонажи лишены фамилий — видимо, чтобы окончательно минимизировать связь с Гоголем), которого примут за важного чиновника из столицы… Но всё равно сути происходящего осознать не удастся.
«Р» — значит, Райкин. И его бенефис мы наблюдаем на протяжении всего спектакля. Что там, бесспорно, Константин Аркадьевич этого заслуживает. Но хотелось бы ещё и постановку соответственную посмотреть. А здесь — проблемы…
Я совершенно не понимаю, зачем нужно было залезать на театральный броневик (или, следуя сценографии «Р», карабкаться на мавзолей) и презентовать публике не оригинальное и внезапное, но переложение классика, а политический манифест. Нет, безусловно, каждый имеет право на высказывание — и даже на гиперболизирование того, что происходит в стране (впрочем, мне с завидной регулярностью казалось, что на сцене не кончились «весёлые 90-е» — возможно, задумкой создателей и являлась идея показать, что мы снова в те «незабвенные» времена катимся). Другой вопрос — что в итоге получилось?
Нет, крайне интересна мысль, что бедный Хлестаков — сам жертва, попавшая, как кур в ощип, в беспросветность затерянного городка. И любопытно прочтение, согласно которому жители местечка — страшные, чем-то похожие на призраков существа с мёртвыми душами (эдакие крысы, раздирающие колоссальную тушу дохлого ворона — кстати, великолепная работа художника-постановщика). И тут бы несчастному Ивану Александровичу ноги унести (ибо пример Бобчинского явно стоит у него перед глазами). Но… куда ж денешься из этого монструозного автомобиля, в котором несётся то ли мёртвая, то ли живая страна? Да ещё и руль так призывно перед глазами маячит
Предыдущий абзац — лишь одна из попыток трактовать творческие поиски тандема Бутусов-Райкин. Как всегда Юрий Николаевич даёт каждому из зрителей полную свободу мысли. Правда, на сей раз пусть контурами, пусть полунамёками, он выкладывает для публики дорожку, по которой та должна добраться до «правильного» финиша. Но ведь для Бутусова это всё — слишком «в лоб».
Кстати, если вам показался утомительным первый акт, и вы задумываетесь, не отправиться ли домой в антракте (увы, в случае с «Р» это — отнюдь не редкость), то советую: попробуйте остаться и дать спектаклю ещё один шанс. Ибо, как я уже намекала, второй акт — совершенно иной.
В нём куда чаще чувствуется рука мастера, появляется цепляющий драйв (тот самый, присутствующий даже в самых низкотемповых сценах), начинается правильная «игра на зрительских нервах» — в общем, всё то, чего мы хотим от Бутусова. Досадно, что в «Р» все эти компоненты представлены в низкоконцентрированном виде.
Впрочем, финальный то ли танец, то ли припадок — массовый, человек на… 50, пожалуй? Или больше? Вот этот момент — чуть ли не главное, ради чего стоит смотреть «Р». Бутусов снова делает то, что умеет — ввергает зрительный зал в транс (в изначальном, психологическом значении данного термина).
И жалко, что остальное не сформировалось. Недожалось. Недошокировало. Недоэпатировало. Недовыжало морально. Недоубедило. Недонапугало. Недовпечатлило. Недопронзило. Недобутусов.
Хотя сейчас, когда спектакль вышел на сцену и явил себя во всей красе, режиссёр, я уверена, смог его рассмотреть максимально скрупулёзно и выявить слабые места. Говорят, Бутусов никогда не прекращает работу над своими постановками. А «Р» требует «подтачивания напильником» как ничто иное. Жаль, что произойдёт это уже после премьеры. Но, с другой стороны, радостно, что поклонники мастера смогут проследить за направлением мысли Бутусова и проживут вместе со спектаклем все его трансформации. Это ведь тоже опыт интереснейший и важный. (Другое дело, что он недоступен обычным зрителям, которые не имеют привычки посещать одну и ту же постановку — особенно из тех, что не пришлись по вкусу — раз за разом.)
…впрочем, признаем: «Р» — значит, Россия. А ваша ли или исключительно Бутусовская, поймёте, придя на спектакль «Сатирикона». В крайнем случае, ещё раз осознаете, что Гоголь — гений.
