Счастье на помойке
"Деньги". "Сатирикон"
"Не было ни гроша, да вдруг алтын" (а именно эта пьеса А.Н.Островского в основе спектакля, поставленного Константином Райкиным) - это старая добрая русская пословица. "Деньги" же - короткое слово-приговор, употребляемое на каждом шагу. Назвав свой спектакль столь жестко и лаконично, Райкин тем не менее поставил пьесу, сохранив практически все ее текстовое авторское богатство, в том числе и говорящие имена-фамилии, всех этих Баклушиных, Истукариев, да Тигриев Львовичей. А вот действие решительно перенес в наши дни. Московская окраина Островского превратилась на сцене в некий железнодорожный переезд, около которого лепятся гаражи-мастерские и убогое жилье, давно подлежащее сносу. Молодой художник Дмитрий Разумов расположил это вполне узнаваемое предместье не только на подмостках, но и по бокам портала прилепил домишки. То и дело мимо с грохотом мчится невидимый поезд, поднимая со сцены вихри пыли и мусора и бросая на местный ландшафт отблески нездешней дорожной жизни. И вот мещанка Домна Евстигнеевна (Эльвира Кекеева) стала в спектакле путевой обходчицей, а купец Истукарий Епишкин (Алексей Якубов) - владельцем какого-нибудь придорожного "Шиномонтажа". Из его гаражей выходят те еще типы, явный мелкий криминалитет, обделывающий за крашеными стенами мастерских разные темные делишки. Городовой (Сергей Климов), тот самый, что велит местным жителям под угрозой штрафа покрасить фасады и заборы, является тут участковым милиционером, которому тут же дают на лапу. Купеческая дочка Лариса (Анна Селедец), которой замуж невтерпеж, точно стала бы местной путаной, кабы вовремя не подвернулся шустрый сынок Мигачевой Елеся (Георгий Лежава), и не случилась у них любовь. Дылда Лариса томится от желания, сползая по дверной притолоке, что стриптизерша по шесту. И уж такая у них с Елесей любовь, что прямо тут же, на полу, они и любятся. Откровенных сексуальных сцен, впрочем, в спектакле не предусмотрено, но грубых и броских приемов Райкин не боится. В "Сатириконе" играют комедию с прямотой, свойственной лубку. А вместе с тем есть намек на брехтиану - тут ведь своя "Трехгрошовая опера" во главе с русским папашей Пичемом, Михеем Михеичем Крутицким, этим нищенствующим, подпольным богатеем и ростовщиком. Впрочем, о нем в исполнении Дениса Суханова - в свой черед. В спектакле поют блатные песни-романсы, живые музыканты сидят в колосниковом "поднебесье". Тут не зонги, и не кабаре, скорее, - русский кабак со своим неизменным репертуаром, глумливый аккомпанемент любви и разбоя, которые плавно перетекают друг в друга на этом празднике жизни.
Две любовные истории развиваются параллельно, и обе без невероятных махинаций с деньгами не прибыли бы к счастливому финалу. Райкин называет свой спектакль "криминальной сказкой", что чистая правда по отношению к оригиналу. Ибо в самой пьесе Островского каноническая линия молодых влюбленных, отсылающая прямо к французской и итальянской комедии, опрокинута в русский социальный контекст, где вор у вора дубинку украл. Законы-то волчьи, и деньги вместе со счастьем молодые обретают в результате самоубийства скупердяя и душегуба Крутицкого. Какой бы он ни был, но человек-то повесился - тот еще happy end! Это только в сказках Кощеев не жалко. И только в сказках вдова и родная племянница, если они не чудовища, в результате смерти родственника мгновенно вздыхают с облегчением. К слову, жена Крутицкого (Агриппина Стеклова) и племянница Настя (Глафира Тарханова) отлично передают эту готовность к счастью. Как распустят вдруг волосы по плечам, как накинут на плечи красивые платочки - и где только были их забитость да угловатость! Счастье Насти с Баклушиным, которого, смешно мешая российские ужимки с английским акцентом, играет Один Ланд Байрон (США), - тоже из области сказки. Ведь, по-хорошему сказать, ни на что не годен этот резонер, декларирующий праведную жизнь и при этом ищущий невесту со средствами. Короче, ошибается, как правило, тот, кто задумывает играть эту вещицу Островского как реалистическую пьесу. Другое дело, что и в музыкальной составляющей сатириконовского спектакля, и во временном переносе действия нет никакого открытия. Но не в открытиях, в конце концов, дело, а в убедительности происходящего. Актеры "Сатирикона" играют, как всегда, выпукло и броско, но точно по смыслу. Не настаивают на жизненной правде, предлагают правду острого, издевательского театрального высказывания. Одежда на них современная, но интонации совсем не бытовые, и текст с его старинными оборотами нисколько не противоречит сегодняшней среде обитания. А уж тот факт, что текст Островского звучит сиюминутно, вообще не требует доказательств. С одним только Михеем Михеичем загвоздка.
Самый колоритный и едва ли не главный герой пьесы Крутицкий своими поступками может сегодня вызвать недоумение. Зачем, в самом деле, нищенствует, скрывая богатства, когда нынче принято, наоборот, свой достаток афишировать? Однако режиссер и артист помещают его вне конкретного времени. Одетый, в отличие от остальных персонажей, в какие-то вечные театральные лохмотья, в шинельку с заплатками, дрянную шапку и бесформенные чоботы, Крутицкий Дениса Суханова похож и на Плюшкина, и на Гобсека, и на старика Пичема одновременно. Физиономия его странна, в ней смесь юродства, шутовства и вселенской скорби скопидома. Перед нами некая "прореха на человечестве", одинаково знакомая и по Гоголю, и по Шекспиру, и по Пушкину, и по папертям да подземным переходам. Суханов играет виртуозно, финальные страдания из-за потери накоплений превращает в какую-то трагическую клоунаду. Ныряет с головой в мусорный контейнер, выбрасывая оттуда бесконечное содержимое так, что все пространство превращается в сплошную помойку. Не найдя денег и потеряв смысл жизни, он постепенно удаляется в глубь сцены, чтобы раствориться там без следа. Исчезнуть, как сказочный страшный сон, как наваждение.
Островский написал пьесу о проклятой бедности. "Сатирикон" сыграл спектакль про деньги. Плохо, когда их нет. А появились - и вот вам счастье. Правда, на помойке.
