«А КТО ЖЕ ЗАПЛАТИТ МНЕ ЖАЛОВАНЬЕ?!» ТРИБУНЦЕВ И РАЙКИН В НЕИСТОВОЙ КОМЕДИИ МОЛЬЕРА
Сезон 2023-2024 года стал для московского «Сатирикона» юбилейным – театр работает уже 85 лет. Один из ярчайших спектаклей в репертуаре – «Дон Жуан», поставленный Егором Перегудовым, идет в театре с 2018 года и до сих пор собирает полные залы.
Тускло освещенная сцена. До начала спектакля – несколько минут. На сцене возвышается мегаломанская декорация – высокая башня с опоясывающей ее винтовой лестницей. На самом верху неподвижно сидит Каменный гость. На нем обосновались голуби. Он ирреален.
Начинается действие, и Дон Жуан (Тимофей Трибунцев) - главный соблазнитель в мировой драматургии – появляется на сцене. Он тщедушный, растрепанный мужичок в майке-алкоголичке и огромной шубе. Освобождая образ Дон Жуана от присущего ему внешнего лоска, режиссер Егор Перегудов переносит этого персонажа в совершенно иную плоскость. Он уже не демонический полумифический ловелас, он – обычный грешник. Мелочный, приземленный, эгоистичный. Такой же, как и все мы.
Женщины, окружающие героя, очень разные. Донья Эльвира (Агриппина Стеклова) – комичная, колкая, отчаянная. Она притворяется мужчиной в первой же сцене, давит из себя бас – так сильно она хочет быть рядом со своим Доном. Стайка молодых девушек, выскакивающих из зала и отчаянно льнущих к Дону – легкие, воздушные, эфемерно прекрасные. Случайно встреченная рыбачка, мимолетный роман с которой заводит герой – простодушная, неуклюжая, естественная.
Сганарель в исполнении Константина Райкина невероятно трогателен. Он искренне пытается понять своего непутевого хозяина, и каждый раз разочаровывается в нем. Он терпит его, как терпят непоседливого ребенка. Химия между актерами сумасшедшая – заявленный в описании спектакля "золотой состав" действительно таковым является. Хороши и второстепенные персонажи – братья дон Карлос и дон Алонсо объединены здесь в одного человека, да еще и третьего брата добавили, самого устрашающего, с говорящим именем дон Адольф. Антон Кузнецов, изображающий всю троицу, играет на пределе возможностей и, неизбежно, срывает овации.
Сценография здесь очень точно работает на создание ощущения обыденности и бесконечности порока. Центральный её элемент – башня. Железная, от пола до потолка, неумолимая, постоянно вращающаяся – на ней происходит все действие. Неизбежно вспоминается Вавилонская башня (та самая, брейгелевская), и ее трагичная история. Вавилоняне, пытающиеся дотянуться до неба и Дон, ставящий себя выше морали и добродетели – итог один. Все рушится. Непрекращающийся спор Дон Жуана со Сганарелем плавно перетекает в извечный философский конфликт материализма с идеализмом. Конфликт, разрешить который человечество до сих пор не в силах.
Помимо смиренного слуги, перегудовского Дон Жуана постоянно сопровождает смерть. Каждый его роман, показанный на сцене, завершается абсурдной, фарсовой гибелью. «А кто же заплатит мне жалованье?», неустанно спрашивает то зло, то растерянно Сганарель, смотря на труп своего хозяина в конце каждой части. Порок, живущий в таком человеке, как Дон Жуан, не искупить даже смертью – мрачный вывод напрашивается сам собой.
В большинстве постановок Сатирикона смех горький, надрывный – вспомнить хотя бы бутусовский «Р». Но «Дон Жуан» Перегудова – комедия в образцовом своем варианте. Тут смех чистый, искренний. Зрители улыбаются на протяжении трех часов – явление крайне редкое. Пестрота и изобретательность постановки, в итоге, затмевает изначальный дидактизм Мольера.
Высмеивание порока – основа всей классической комедии – обретает здесь особое, новое воплощение. Зрителю не читают морали, не делят персонажей на условных «добрых» и условных «злых». Нам показывают живого человека, со всей его неоднозначностью, и то, как абсурдно выглядят его попытки казаться больше, чем он есть. Ведь в конце, как бы трагично и героически он не скончался, он все равно должен заплатить жалованье своему слуге.
